Лето

Я рано понял, какой иглою Кащея буду убит,

Грустный ребенок в окружении сотен книг.

Пока друзья в косяки забивали счастливое детство,

Я упрямо торчал на Брэдбери и Достоевском.

Худой, большеглазый, нескладный, среднего роста,

Не умел бояться и драться - плохое сочетание для 90-х.

Сигареты поштучно, растянутый свитер, магнитоальбомы,

Но со мной говорили космические просторы.

И я искал слова в каждой дворовой драке,

В бутылках портвейна "Анапа", в улыбке соседки по парте,

В трех дворовых аккордах, в рваной футболке с Летовым,

На питерских кухнях и в подмосковном гетто.

Я искал слова, я складывал их в предложения,

Но мир оставался таким же, как до моего появления.

За каждым дном открывалось лишь новое дно,

Мне была дана великая скорбь, и больше не дано ничего.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,

Но пока я курил сигарету - закончилось лето,

Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,

Было красиво, но я ничего не понял.

Теперь мне за тридцать и я принял обет молчания,

Роль стороннего наблюдателя, ожидающего окончания

Этой бессмысленной каторги, зачем я сюда был сослан

Уже, в общем, неважно, я не задаю вопросов.

И почти ничего не пишу, лишь когда гроза над городом собирается,

Отчаяние прыгает из-за угла, в горло мое вгрызается.

Валит на старый диван, пялюсь на тусклую лампу,

Слова начинают хлестать как из протараненного гидранта.

Привычным движением сплевываю их в пустоту,

Я всего лишь солдат на этом нелепом посту,

Зажавший в руках томик Рыжего и арматуру,

Количество прожитых дней складываю в партитуру.

Чтоб насвистеть этот глупый мотив, который ты никогда не услышишь,

Слава для слабаков, я метил куда-то выше

И промахнулся, ушел в молоко,

Я "прекрасный дилетант по пути в гастроном".

Но я знаю, что нет неправильно прожитых жизней,

Лишь безжалостная красота и свобода на выбор.

Пока кто-то искал одобрения небожителей,

Я знал: смерть - отсутствие глаголов и существительных.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,

Но пока я курил сигарету - закончилось лето,

Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,

Было красиво, но я ничего не понял.

Почему так качает, почему не видна земля?

Этот бар так похож на палубу тонущего корабля.

Бармен с пустыми глазами смешает мне бурю в стакане,

Пытаюсь ему объяснить, что не умею плавать.

Но что-то режет глаза, вода заливает рот,

Разноцветные рыбы, ощущаю ногами дно,

Кажется, это потоп, и я вроде ему благодарен,

Но как за спасательные круги цепляюсь за круги под глазами,

И просыпаюсь, будит неясный звук,

Всплываю, цепляясь руками за собственный труп.

За окном ранняя осень, вода с привкусом хлорки,

Еще один день, не похожий на поэзию Лорки.

Принимаю его, глотаю его как пилюлю,

Как моих мертвецов холодные поцелуи.

Знаю всех своих бесов, ношу их в нагрудном кармане.

Этот Илья, того называют Иваном.

Они как боксеры колотят меня изнутри,

Но вместо крика во рту лишь бледные мотыльки.

Бесы смеются, я хохочу вместе с ними.

Так и пишется реп для кладбищенских корпоративов.

На каждом прянике вырастет кнут, на осине - Иуда,

Я не знаю кто ты, но выпусти нас отсюда.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,

Но пока я курил сигарету - закончилось лето,

Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,

Было красиво, но я ничего не понял.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,

Но пока я курил сигарету - закончилось лето,

Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,

Было красиво, а я ничего...