Двадцатые годы

Я залезу на стол в кабаке и

Почитаю оттуда стихи вам с надрывом

Загрустят капитала лакеи

Поплачут над пивом

Хмель и солод с солёным вкуснее

Слёзы в пене помехой не будут

Так что я залезу на стол в кабаке и

С надрывом почитаю стихи вам оттуда

Я такой же, как вы, абсолютно

Это слышно в каждом четверостишье

И, обозначая наше сходство прилюдно

Чтоб всем было видно, я лезу повыше

Словно солдат, что поднялся без каски на бруствер

Ловя своим черепом выстрел

Я так однажды достану до люстры

И над всем миром крещёным повисну

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах

Сочтены дни Турбиных, и вместо изб лубяных

Небоскрёбы да трубы — мы глядим на них из глубины

Словно рыбы на луну, и я пою для родного дна

Свой романс под старину в духе Бориса Фомина

В Злых заметках главреда Правды я предстану посмертно франтом

Алкашом без тени таланта, жалким внутренним эмигрантом

Рифмующим пьяный бред, но одного не учтёт главред

Того, что его Правдой подотрутся через сотню лет

Подо мной пошатнётся стол, полечу вниз головой

За штанину потянет кто-то, вовлекая в мордобой

И трактирный половой вызовет городового

Вот он, дар мой удалой, да, вот такая сила слова

Я завтра залезу снова, словно альпинист настырный

Вам стихи под нос подсовывая спиртом нашатырным

Снова на башке бутылка, под ногами бруствер

Давай, вражеский снайпер, покажи своё искусство

И продолжатся двадцатые годы

Без мутящих воду

И чуждых народу

Упаднических поэтов

От лишних карт зачистят колоду

Шестёрки-сексоты

В погонах идиоты

Дураки в эполетах