Счастливый человек

Что ж, теперь навсегда уходя к праотцам,

что покинули мир от заразной иглы бытия,

я крысиную ноту беру, с громким писком нырнув с корабля.

В теле грубого гунна уже не стихи — лишь огромной усталости яд

разливается. Видимо, это начало конца.

 

Стихает веры голос. Овации сменились несогласными, увы,

апрель в окне краснее прежнего, сгущаются отказов тучи,

и скоро разразится крепким громом нервное: «Люблю!» А Вы?

Испуганно торопитесь на выход. Что ж, идите.

 

Я всё ещё спокоен, как мой пульс…

Он — рокот Ваших каблуков, сбежавших вниз по лестнице,

скрываясь в новом запахе унылой жизни.

 

Я был в ней счастлив, потому что признан

элитами, богемой, классом, городом,

для каждого глаза слова мои —  золото

в высшей своей поэтической пробе,

от блеска его душу греет и топит,

но если же вникнуть во всё это искренне:

стихи никого не спасают от голода.

Я попросту был всем удобен.

 

Поэтому в сердце вгрызается мысль:

«Какой вообще в этом смысл?»

 

Теперь, навсегда уходя к праотцам,

не надев ни мужского пальто, ни улыбку лица,

о последнюю клетку тетради стерев до конца карандаш.

Флейта труб водосточных, играй же свой траурный марш.