Горестный романс 2

Поржавело наше стремя, наше семя не взошло.

Поредело наше племя, наше время истекло.

Отлетело, убежало, просочилось в решето,

отборолось, отстрадало и пропало ни за что.

А поменьше бы боролось, не ушло бы в кровь да в снег,

может, был бы твёрже голос, гуще волос, дольше век.

Нами движет беспокойство, навсегда соединив

наши низменные свойства, наш возвышенный порыв.

И поверишь ли, Наталья, что обиднее всего —

ни окопы, ни братанья не меняют ничего.

Твой несчастный брат прекрасен, бесподобен твой малыш,

дом твой светел, взор твой ясен, и спасибо, что молчишь.

Не горюй, живи приятно, и к концу седьмого дня

ты успеешь, вероятно, сорок раз забыть меня.

Далеко твой берег дальный, океан пред ним сердит.

Ну, а жребий мой скандальный звон кандальный подтвердит.

Я мечту свою, химеру, на галеру заберу

и за Родину, за веру — не замечу как умру...